В столовой комнате на первом этаже дома был, действительно, накрыт ужин. В зале уже находилось восемь человек – губернаторы всех семи островов архипелага и жена президента Клеопатра. Все они принадлежали к местному братству.
- Прошу вас! - Эффектная женщина в летах поздоровалась с гостями и пригласила присаживаться к столу. – Отведайте этот дивный андалузский суп.
- Спасибо, Клео, - сказала Собчак, присаживаясь. – Но ведь у нас, у русских, для начала принято выпить. На аперитив. Не нальете гостям?
Перед Ксенией, Виктором и Тамарой тут же оказались стопки, которые Клеопатра наполнила высокоградусным кальвадосом. Уже отходя, она будто бы случайно выронила бутыль, которая разбилась вдребезги об венецианский пол гостиной. Ксения потянулась к осколкам:
- Ах, блин!
Из пальца ее сочилась кровь. Собчак капнула в рюмки – сначала Тамаре, потом Буту. Жидкость окрасилась в изумрудный цвет. Члены экипажа смотрели на Ксению несколько оторопело. Клеопатра разливала по бокалам остальных красное вино.
- Это… То есть да? - спросил Виктор.
- А вы сомневаетесь? – укоризненно посмотрела на него Собчак.
- Надо бы тост сказать.
- Вы же мужчина, вы и говорите.
Бут встал, пытаясь сообразить, что бы сказать:
- Ваше здоровье! – выпалил он.
- От всей души поддерживаю, - улыбнулась Собчак. – И вы, Тамара, присоединяйтесь.
Послышался звон бокалов. Бут с Тамарой выпили и на мгновенье выпали из общества. Остальные приступили к супу. Когда новички очнулись, Клеопатра уже раскладывала ягненка.
- Последние новости из Америки совсем не радуют, - заметил Паулино. – У меня такое ощущение, что рудрихиты готовят нам неприятный сюрприз.
- О том, что они нам готовят, мы узнаем прямо сейчас, - ответила Собчак. – Который час?
Клеопатра показала на старинные часы с боем:
- Почти полночь. Теперь нас тринадцать. Все сходится.
Это были ровно такие же часы, которые Собчак видела на Патриарших прудах. Все замерли, прислушиваясь к скрежету поворачивающихся шестеренок. Часы начали бить свою заунывную песню; бом, бом, бом… На двенадцатом ударе возникла вспышка, и за их столом оказался Хор.
- Hola! - поздоровался он.
- Бог мой, я иногда офигеваю, - дернулась Ксения. – Хор! Ты нас тут зачем собрал?
- Порою встреча людей сама по себе важнее, чем повод для собрания. Но в данном случае все гораздо сложнее. Вы же знаете древнее пророчество о звере.
- Конечно, - сказал Паулино. – «И стал я на песке морском, и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами: на рогах его было десять диадим».
- Вот именно, - сказал Хор. - Послушайте меня. Все открылось. Семь голов – это семь ваших островов. Сегодня начнется извержение. Сначала на Тенерифе, потом на всех остальных островах. Необходимо убрать людей отсюда. У вас ровно семь часов. После этого острова исчезнут в пучине морской, и понесут неисчислимые бедствия всем, до кого дотянутся.
Возникло замешательство. Риверо вскочил:
- Но это же два миллиона человек! Как мы сможем их убрать отсюда? Куда? Как?!
- Те, кто спасется – и есть те, кому спасение даровано будет. Мне больно говорить об этом, но есть вещи, которые не в моей власти.
Президент сокрушенно схватился за голову:
- Хор, неужели невозможно было об этом сказать ранее?
- Этот сценарий - часть адской машины, которую враг наш запускает помалу. А я не могу проникнуть в помыслы этого врага, потому что природа его иная. Если бы я знал об этом ранее, не случились бы многие вещи, которые случились и еще случатся. Все в этом мире имеет связь.
- Но послушай, Хор! – Риверо сжал кулаки. – У нас нет такого количества кораблей… - Он обратился к губернаторам островов: – Сколько людей мы сможем увести в океан?
Хавьер Бардем, недавно ставший губернатором своего родного острова Гран-Канария, тихо сказал:
- Максимум – тысяч сто. На приколе в Лас-Пальмас еще яхты. Ну, еще тысяч сто.
- Катастрофа! – воскликнул президент, обращаясь к Хору. – Как?
- Я направил к островам флотилию. Она уже на рейде. Отправляйте людей на корабли. Пусть люди берут все, что может держаться на воде, и выходят в океан. В трех аэропортах стоит тысяча самолетов. Ведите людей туда. Иного выхода нет.
Хор исчез. Все оказались в некотором замешательстве. Первым нарушил молчание Эмануэль, обращаясь к Риверо:
- Надо поднимать полицию, сеньор.
Паулино положил ему руку на плечо:
- Да, сынок, делай так, как нужно. Надеюсь, вы успеете.
- Я тоже надеюсь!
Президент взял за ножку свой бокал, в который на сладкое вино залетела муха и увязла на донышке:
- Глядя на стены этого хрустального сосуда вокруг себя, сытое и пьяное создание думает, что не может быть ничего более прочного и вечного во вселенной.
Он в ярости швырнул бокал о стену, и хрусталь разлетелся по полу градом мельчайших осколков:
- Никто! Никто, сидя у телевизора или лежа в постели, не в состоянии поверить, что через мгновенье случится именно это! В этом состоит человеческая природа. - Президент повернулся к Клеопатре. - Мне необходимо немедленно выступить с обращением к народу. Дорогая, позвони Игнасио. Нужен прямой эфир, и как можно быстрее.
Клеопатра молча удалилась.
- А вы что здесь делаете? – возмутился Риверо, оглядывая губернаторов. – Идите к вашим вертолетам, летите к нашим гражданам и спасайте их!
Губернаторы ушли. Риверо обратился к Собчак:
- Ксения, задержитесь, пожалуйста.
Ксения повернулась к Тамаре с Бутом:
- Друзья, вам надо немедленно отправляться в аэропорт, самолет к вылету готовить. Надеюсь, Георгий Степанович и остальные члены экипажа не откажутся с вами выпить? – Ксения хитро посмотрела на их рюмки.
- Конечно, - смутился Бут. – Но как же мы поедем? Эмануэль уже далеко, небось. Да ему и не до нас теперь.
- Господин президент, - Собчак обратилась к хозяину дома, – им надо ехать. Машину дадите?
- Машину не могу, - ответил Риверо. – Она нам пригодится. Но у моего сына есть скутер. Стоит во дворе. Вы же умеете обращаться с этой техникой?
- Я умею! – воскликнула Тамара.
- Тогда идите, - напутствовала их Собчак. – Вас в каком отеле селят?
- Ucanca, - немного смутилась Тамара. – Там всего две звезды и пляж за три километра, зато до аэропорта рукой подать.
- Да уж, - вздохнула Собчак, забивая себе данные в смартфон. – Экономят у нас на персонале. Телефон дайте.
- Вот. - Бут протянул визитку.
- Хорошо, - Ксения улыбнулась, – ступайте. Позже увидимся.
Виктор с Тамарой ушли. На заставленном столе остались тарелки с недоеденной бараниной, приборы да валяющиеся бокалы. Риверо встал. Он подозвал Собчак, вышел на террасу и сказал:
- Обстоятельства складываются так, что мне придется остаться здесь навсегда.
Собчак удивленно посмотрела на президента:
- Что ты этим хочешь сказать, Паулино? Где твой самолет, в Лос-Родеос? Здесь десять минут ехать.
- У меня нет никакого самолета, - улыбнулся Паулино. - Это у вас, у русских, каждому губернатору полагается вип-джет.
- Так полетели с нами. У нас большой самолет.
- Дело не в возможности спасения. Ты же знаешь, что капитан покидает тонущее судно последним. Я не могу покинуть остров, пока все его жители и гости не будут эвакуированы. Но это невозможно, как ты понимаешь.
- Сеньор, я весьма тронута этим порывом. Тогда какого черта здесь делаю я?! – возмутилась Ксения. – Как я теперь попаду в аэропорт? Мне ведь тоже надо заниматься эвакуацией людей.
- Именно поэтому я попросил тебя задержаться. Клеопатра сейчас завезет меня в телецентр, а потом возьми ее с собой, пожалуйста. Если бы тебя не было, я не уверен, что она согласилась бы оставить меня и бежать с острова.
Собчак все поняла:
- Да никаких проблем. Только сейчас еще звонок сделаю…
Ее прервал грохот. Земля дернулась, и оба повалились на пол. Дом накренился, с потолка что-то посыпалось.
- Вот и началось, - сказал президент. – Поехали быстрее.
Они выбежали из готового рухнуть дома и сели в машину, за рулем которой уже сидела Клеопатра. В вечернем небе над вулканом Тейде поднимались клубы дыма. Машина мчалась по улочкам Санта-Крус к центру города. Народ уже начал вытряхиваться из постелей и протестовать. «Любая беда порождает протест, - подумала Ксения. - А любой протест, с большой долей вероятности, порождает беду». Люди были кто в чем, некоторые – в чем мать родила. Небритые и нечесанные, опухшие, страшные. Они вытаскивали на улицу детей. Неожиданно перед машиной выбежала собачка, за которой бежала маленькая девочка, пытаясь догнать ее.
- Стой! – в ужасе закричала Собчак.
Жена президента дала по тормозам, мешки безопасности сработали штатно, но непристегнутая Ксения ударилась лицом о подголовник переднего кресла.
- Вот же ****ь! – закричала она от боли.
Выскочила из машины, смахивая с подбородка капающую кровь, подбежала к ребенку:
- Ты жива, деточка?
- Мне пёсика жалко.
Собчак присела на корточки:
- Где твои папа и мама?
Девочка показала на груду камней и щебенки, которые еще недавно были домом:
- Они умерли.
- Как тебя зовут? – спросила Собчак.
- Кристина. - Девочка начала плакать. – Мне страшно, тётя! Почему это происходит? Я не хочу умирать!
- Ты не умрешь! – крикнула Ксения. – Перестань говорить глупости. Ты не умрешь никогда. Ты будешь жить вечно. Поедешь со мной?
- Да.
Ксения взяла ее за руку и подвела к машине. Кристина залезла с ней на заднее сиденье. До телецентра ехали молча, маневрируя между горящими машинами и бегающими через улицы людьми в чем мать родила. Собчак почувствовала, как раны на лице затягиваются. «В этом бессмертии есть что-то прикольное», - подумала она. Клеопатра вырулила к стеклянному, слегка осыпавшемуся дому. Президент поцеловал жену, попрощался с Ксенией и ребенком, и обреченно пошел к зданию. Клеопатра развернула машину:
- Куда едем?
- Отель Ucanca. Там сейчас экипаж нашего самолета. У меня вот тут на карте…
- Я знаю, где это. У вас, говоришь, самолет?
- Да, стоит, - подтвердила Собчак. – Вопрос только в том, сможем ли мы сейчас по побережью доехать. Тейде вот-вот извергаться начнет.
- Других вариантов нет, - сказала Клеопатра. – Если не доедем, значит – не судьба. Значит, я своего Паулино раньше увижу.
Они помчались к Autopista del Sur – южному шоссе, ведущему в аэропорт.
- А где ваши дети, Клеопатра? – спросила Собчак.
- Дети на континенте.
Она явно была не в настроении обсуждать семью, и ее можно было понять. Клеопатра включила радио. На местной волне ведущая взволнованно сообщила, что сейчас с обращением выступит президент.
- Сограждане! - начал Роберто, голос его дрожал. – В этот решительный час я обращаюсь к вам не как президент, а как брат ваш. К нам пришла большая беда. То, что происходит сейчас – не просто землетрясение и очередное извержение Тейде. Это предвестник смерти. Через несколько часов все то, что мы считали своим домом, чем гордились и думали, что нет более райского уголка на Земле, перестанет существовать. Все острова нашего архипелага извергнут подземный огонь и исчезнут. Они обречены. Единственный путь к спасению – немедленно покинуть жилища и выйти в океан. Уходите из ваших домов, используйте все подручные средства для того, чтобы покинуть сушу. У тех, кто окажется в океане, есть шанс на спасение. У тех, кто будет здесь, шансов нет никаких. Поверьте мне. Я с вами. До конца, до самого последнего предела своей жизни. Я не уйду с этого места, пока не буду уверен, что последний человек покинул Тенерифе.
Клеопатра погладила табло радиоприемника, будто она касалась своего мужа:
- Прощай, любимый мой!
- Прощайте, - словно ответил ей Паулино. – Прошу прощения у всех людей, кого нечаянно обидел. Прошу прощения и у тех, кого не заметил, не обратил внимания. Перед лицом вечности, в которую мы уходим, имеет значение каждая деталь. Я сделал все, что мог. Мне не стыдно за прожитую жизнь на этой земле.
- Какой же он хороший человек, - прошептала Собчак.
- Да, сестра, Паулино – такой. Всегда был таким. Я знала, что он не сдастся. Чувствовала это.
Ксения не видела ее лица, но поняла, что Клеопатра плачет.
- Клео, перестань! – Собчак положила ей на плечо руку. – Там ему будет хорошо. Это же всего лишь перемена места жительства. Каждый из нас мечтает закончить так, как он.
- Да, наверное.
Ксения посмотрела на Тейде. Это было совершенно завораживающее зрелище. Вулкан начал изрыгать из себя снопы огня, озаряя всполохами еще не утихшее ночное небо. Это было страшно и красиво одновременно. Собчак представила себя и своих попутчиков с космической высоты - двигающихся по дороге-ниточке вдоль побережья океана на микроскопической машинке. «С одной стороны, - подумала она. - Мы лишь мелкие, ничтожные букашками на фоне этого грандиозного явления природы. С другой стороны, разве не мы же сами породили это?». Кристина вновь задрожала и начала хныкать. Собчак прижала ее к себе:
- Не волнуйся, девочка моя, все будет хорошо. Сейчас я тебе игрушку дам. - Она достала смартфон. – Надеюсь, связь тут еще работает.
Сеть была доступна. Быстро перебирая большими пальцами, Ксения написала твит: «Всем, кто сейчас на Тенерифе: не слушайте тех, кто говорит, что это пройдет. Либо в океан, либо быстро подъезжайте в аэропорт». Она оторвалась от мигающего гаджета и посмотрела вперед – туда, куда вела машину Клеопатра. Тьму озарял ручеек лавы, который спускался от огромного потока, надвигающегося справа. Этот ручеек уже достиг дороги – он преодолел канавку и начал ощупывать асфальт полотна. Собчак хотела было заорать «Стой!!!», как Клеопатра резко вдавила в пол педаль газа и, заложив вираж, объехала жадную огненную лапку. Ксения посмотрела назад: с прожженными шинами, ехавшие за ними машины падали под склон. Повернувшись обратно, она нашла на смартфоне любимую игру российских чиновников Angry Birds и протянула его ребенку:
- На-ка, поиграй с птичками. А в окошко лучше не смотри пока.
Когда подъехали к тому месту, где должен был стоять отель Ucanca, выяснилось, что гостиницы - в том смысле, какой вкладывается в сооружение, где проживают люди - там уже не было: одно крыло двухэтажного желтого здания рухнуло, другое горело. Около входа бесцельно бродили полуодетые люди, многие держались за голову. Собчак вышла из машины.
- Ждите меня здесь.
Членов экипажа среди выживших постояльцев, стоявших вокруг развалин, не было. Ксения уже хотела было набрать телефон Тамары, как ее взяли за руку. Собчак обернулась – за ее спиной стоял КВС.
- Ксения Анатольевна! – раскинул объятия Георгий Степанович.
- Георгий Степанович! – Собчак посмотрела на его лоб и поняла, что Бут с Тамарой справились. - Я же говорила, что увидимся. Нам надо немедленно вылетать отсюда. Вы готовы совершить подвиг?
- Я как пионер – всегда готов! – пьяно рассмеялся командир.
- А где же наши ребята и девчата? – спросила Собчак.
- Да вон, в автобусе сидят. Мы, собственно, вас ждем. Двоих уже отправили в аэропорт – проконтролировать заправку и трап подогнать.
Неподалеку, действительно, стоял микроавтобус «Мерседес» на 15 человек. Капитан проводил ее к машине и открыл дверь. Сидевшие внутри члены экипажа поприветствовали свою именитую пассажирку.
- Короче, друзья мои, - обратилась к ним Собчак. – Сейчас мы едем к терминалу. Там будут люди, много людей. Все в самолет не влезут. Придется фильтровать. Вы поняли? Оружие есть?
- Нам не положено, - с огорчением заявил стоявший рядом Георгий Степанович.
- А нам положено. - Бут достал из своей большой спортивной сумки винтовку М-16.
- Витя! – укоризненно посмотрел на него командир. – Опять ты за свое!
- Извините, Георгий Степанович. - Бут проверил магазин. – Сколько волка не корми…
Собчак привела Клеопатру с Кристиной, которые заняли места в автобусе. Тут Ксения заметила, что кресло водителя пустует.
- А где же наш шофер? – спросила она курившего у двери Георгия Степановича.
- Убежал, как землетрясение началось.
- Вот дурак!
- Да уж, дурак, - согласился КВС. – Да и хрен с ним. Я сам за руль сяду.
Он бросил на асфальт непогашенную сигарету и пошел к шоферской кабине. Ксения села радом с ним на пассажирское кресло.
- Никого не забыли? – шутливо обернулся к салону Георгий Степанович.
- Не-ет! – дружно ответил экипаж.
- Ну, тогда вперед.
Они и двинулись к аэропорту, распевая песню Александры Пахмутовой и Николая Добронравова «Надежда».
Светит незнакомая звезда,
Снова мы оторваны от дома,
Снова между нами города,
Взлётные огни аэродромов.
Здесь у нас туманы и дожди,
Здесь у нас холодные рассветы,
Здесь на неизведанном пути
Ждут замысловатые сюжеты.
Надежда - мой компас земной,
А удача - награда за смелость,
А песни довольно одной,
Чтоб только о доме в ней пелось.
Дорогу потряхивало. На подъезде к «Рейне Софии» Ксения увидела валяющиеся по обочинам машины.
- А самолет-то цел? – насторожилась она.
- Да что с ним станется! – отмахнулся КВС.
- А давайте через вип-зону, справа, - предложила сидевшая прямо за ними Тамара.
- Логично, - командир вырулил вправо и направил машину к «королевской» дорожке, – сейчас попробуем.
Железные ворота с бронзовыми наконечниками оказались заперты, хотя покосились немного.
- Видимо, все, кто мог, уже улетели, а остальные разбежались кто куда, - предположила Собчак.
- Георгий Степанович, а вы ворота сшибайте – там же рядом наш самолет стоит!
Это была Тамара.
- Ну, тогда держитесь покрепче!
Командир разогнался, протаранил ворота и выскочил на летное поле. Их «Боинг» стоял одиноко в нескольких сотнях метров от здания аэровокзала. Трап к нему действительно уже подогнали.
- Странно, - подруливая к самолету сказал Георгий Степанович. – Что-то пассажиров не видно.
Высыпав из помятого автобуса, экипаж поднялся на борт и начал заводить машину. Собчак с Кристиной и Клеопатрой стояли внизу, у трапа и смотрели на вулкан. Тейде извергался все более и более свирепо.
- Если сейчас не улетим – нам конец, - сказала Собчак. – Только я не понимаю, кого спасать-то будем?
- Туда посмотри. - Клеопатра протянула руку по направлению к терминалу.
Оттуда, к ним навстречу, валила разноцветная и разношерстная толпа. Люди в шлепанцах, одетые в шорты и майки, некоторые вообще полуголые, бежали, сминая друг друга, пытаясь дотащить свой скарб. Это было небольшое человеческое цунами, надвигавшееся на единственную оставшуюся в порту лодку. Собчак поцеловала в лоб Кристину:
- Девочка моя, быстро в самолет! Клеопатра, возьми ее.
Клеопатра взяла Кристину за руку, и они быстро побежали вверх по лестнице.
Толпа приближалась. Собчак вышла вперед и замахала руками:
- Стоп! Стоп!! Стэнд, ****ь!!!
Волна остановилась прямо перед нею, обдав Ксению потно-коньячным курортным запахом.
- Attention!* – заорала Собчак по-английски. – Слушайте меня очень внимательно! В этом самолете может поместиться максимум пятьсот человек. Вперед пойдут женщины с детьми, потом женщины до тридцати лет, потом мужчины моложе тридцати лет. Дальше – если получится.
- Слышь, ты, сука! – раздалась русская разговорная речь, и вперед вышел пьяный мужик лет сорока в шортах и гавайской рубашке. – Ты кто такая, ваще? Ты знаешь, с кем разговариваешь? Я генерал ГРУ, могу двумя пальцами тебя замочить. Сейчас пойду и сяду, и ни *** ты мне сделать не сможешь! Ясно, ****ь?
Он отпихнул хрупкую Собчак и двинулся к трапу. Раздался хлопок, мужик мотнул головой и упал, брызнув на асфальт кровью с кусочками мозга. Это был Бут – он как раз спустился вниз. Виктор сделал еще три выстрела в воздух:
- Граждане! Слушайте, что она говорит! Может, мы все умрем сегодня, но у кого-то должен быть шанс. Мамы, идите сюда.
Из толпы стали нерешительно выходить женщины с детьми. Те, кто были с мужьями, оказались в сложной жизненной ситуации. Слышались всхлипы: «Коля, нет, я без тебя не пойду!» - «Иди, Валя, по-другому не получится». Тамара считала их, плачущих и поднимавшихся в самолет. Когда дети прошли, Собчак спросила ее:
- Сколько?
- Сто три.
- Теперь остальные бабы! – крикнула Собчак. – Now all other women!
- Эй, эй! Почему только женщины? – вышел вперед какой-то старый лысоватый испанец. – А мы что, не люди?
- Разберемся, - сказал Бут. - Вы пока отойдите, гражданин.
На борт начали подниматься женщины – испуганные и непричесанные. Некоторые из них оглядывались, прощаясь со своими любимыми, иные, наоборот, сбросив груз с плеч, улыбались.
- Сколько? – спросила Собчак.
- Двести пятьдесят четыре, - ответила Тамара.
Бут перегородил трап:
- Тома и Ксюша, встаньте у входа в самолет и считайте, сколько человек мимо меня пройдет.
Когда Собчак с Тамарой дошли до двери, Виктор поднялся на несколько ступенек вверх по трапу и обратился к оставшимся по-русски и по-английски:
- Короче так, мужики. Осталось сто пятьдесят мест. Вас тут, я вижу, человек пятьсот. Давайте серьезно оценим свою жизнь и то, насколько мы с вами ей надобны. Вперед идут молодые и здоровые. И не пидарасы.
Из толпы выделились разного цвета кожи мужчины и направились к трапу. Виктор конюшим взглядом внимательно осматривал их. Двоих забраковал сразу – «пидоры». Потом вытаскивал из очереди старых и немощных. Стоя у входа в самолет и наблюдая за процессом внизу, Ксения подумала, что, наверное, в фашистском концлагере все было примерно так же. Однако она утешала себя тем, что в данном случае отбор был мерой явно вынужденной.
- Все! – закричала Тамара. – Все, Витя! Комплект!
- Так, ты – стой, - сказал Бут какому то негру, которому, судя по всему, не очень повезло в этот день. – Остальные – в сад!
- What the fuck! – возмутился последний несостоявшийся пассажир, пытаясь пролезть. – I’m fucken US citizen! I’m workin’ for the US government, man!*
- Вот именно, что fucken, - подытожил Бут и заехал ему прикладом в челюсть.
Юноша полетел вниз, на людей у трапа, которые, отшвырнув его в сторону, предприняли попытку штурма. Бут, пятясь, дал очередь по толпе. Некоторые попадали, остальные разбежались. Тамара задраила дверь, и они почувствовали обычный салонный гул. Люди уже расселись. Впереди – дети, потом – женщины, в хвосте – молодые мужчины. «Прямо Ноев ковчег какой-то», - подумала Ксения, направляясь в кабину пилотов. Проходя мимо Кристины с Клеопатрой, устроившихся в бизнес-классе, она помахала им. «Место мне заняли, девчонки. Молодцы», - обратила она внимание на пустующее кресло рядом с девочкой.
- Ну как, Георгий Степанович, взлетать будем? – спросила она, заходя к экипажу.
- А куда мы денемся, Ксения Анатольевна! - КВС уверенно тыкал по разноцветным кнопкам.
Лайнер дернулся и поехал в сторону рулежной дорожки.
- Как считаешь, взлететь сможем? – спросил Георгий Степанович второго пилота.
- Не уверен, - ответил тот.
- Не уверен – не обгоняй, - усмехнулся командир. – Так раньше на автобусах написано было. У нас тут все чисто.
Они вырулили на полосу. Самолет тряхнуло.
- Вот, ****ь! – крикнул бортинженер. – Надеюсь, полосу не побило.
Зарево от Тейде было уже в полнеба. Лава текла повсюду, сжигая все на своем пути. Экипаж самолета работал, как часы:
- Пилот работает?
- Да.
- Заправка тридцать девять.
- К взлету готов?
- Готов.
Командир запустил турбины, и машину резко понесло вперед.
- Взлетаем!
Через считанные секунды самолет оторвался от земли и взмыл в закопченное небо над архипелагом. Только сейчас они смогли оценить ужас происходящего: все семь островов, пылая, будто угли, уходили в пучину.
- Куда летим-то? – спросил Георгий Степанович.
- В Гренландию, - улыбнулась Собчак. – Там нам сейчас самое место.
